1 1
skynet_st

ИЗБА ЧИТАЛЬНЯ... для тех кто читает и пишет

Рекомендуемые сообщения

Попкарь переключил двухсотватную электрическую лампу на потолке на боковую — в стене за решеткой, так, что все предметы в камере стали вклеточку. Проигравшийся в трынку Пожарник, дождался, когда мент уйдет в другой конец коридора, залез на верхнюю шкону и крикнул на окно:
— День про–шел!
Но Фельдмаршал, для которого он это сделал, чтобы развеселить, молчал и не принимал участия.
— Что случилось, Фельдмаршал? — спросил Пожарник.
— Ах, жалко дня, — сказал Фельдмаршал. — Такой хороший летний день сегодня был. Прошел, никогда больше не повторится.
— А мне не жалко, — сказал Пожарник. — День прошел, хуй с ним. На день меньше сидеть.
— Жалко, жалко, — сказал с тоской Фельдмаршал. Каждому из нас отмеряно в жизни ограниченное количество дней. На один день меньше жить.
— Фельдмаршал, ты в Бога веруешь? — спросил Пожарник, — хотя совсем забыл, ты же у нас еврей, какой у тебя может быть Бог.
— Помнишь я тебе роман один рассказывал про сверхразум. Солярис, — сказал Фельдмаршал.
— Это фантазия.
— Нет. Это гипотеза, и это путь который мог бы вернуть атеистическое человечество к Богу. Вот в такого Бога я верю.
— Ой, как я не люблю эти твои гонки, — сказал с досадой Пожарник. — Ну, что, он твой сверхразум, каждому из нас выделил определенное количество дней?
— Гипотетически, да.
— А как узнать, сколько? — спросил Пожарник.
— Нужно войти с ним в контакт, — ответил Фельдмаршал.
— Как?
— Путем молитвы.
— Какой молитвы, научи.
Прошел месяц. Однажды в пятницу вечером, когда попкарь навесил ночную собаку, Пожарник остановил игру за столом и сказал. Все, Кнырь, за тобой три проигрыша. Больше ты играть не можешь. Лезь на решку и делай нам муэдзина.
— Или, — сказал с вызовом Кнырь.
— Или ломись на кормушку, — сказал Фельдмаршал.
— День про–шел! — высоким нервным голосом, подятнувшись на решетке, рискуя попасть за это в карцер, пропел Кнырь.
— Xyй с ним, — сказал со своей верхней шконки у окна Фельдмаршал, и началась молитва....

Написал rabina1950 ©

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Фотоальбом
––––––––––––––––––––––––––––––––––––
В правлении колхоза так и сказали: «Ідзіце да Валасевичау, у іх самая чыстая хата. Мужыкоў няма, толькі жанчыны і дзеці. Яны вас прымуць, яны гасцінныя».
Валасевичи, которые жили в большом старом доме, обрадовалась городскому гостю и устроили праздник. Пока собирали на стол, меня, усадили на специально застланный чистой холстиной диван, чтобы не скучал, привели и посадили рядом высокую широкоплечую, костлявую старуху. Старуха вначале показалась мне трохи глуховатой, но скоро я понял, что она недопонимает русский. Я попытался перейти на беларуский, старуха посмотрела на меня лукаво и сказала:
«Кеды встомпиш мендзы вронэ, мусиш кракачь так як онэ».
Молодая, похожая на старуху женщина, которая хлопотала возле стола и прислушивалась к нашему разговору, сказала с ласковой укоризной:
— Мама, перастанце.
— Он ни разуме, — сказала старуха.
— Разумею, — сказал я.
— О, пан розуме па польску. Дзе пан навучыўся польскай мове? – сказала с притворным удивлением старуха.
— Любе слушаць польскего радиа, — похвастался я.
Она посмотрела на меня внимательно и спросила:
— Здаецца мне ты з жыдоў будзеш.
— С жыдов, — ответил я покорно.
Старуха вдруг неожиданно погладила меня по голове и сказала:
— Ты не турбуйся, мы жыдоў любім. Я ў вайну аднаго вашага хавала. У мяне малодшая дачка ад яго нарадзілася.
— А где он сейчас? – спросил я.
— Не ведаю, — ответила старуха рассеянно. Она явно потеплела ко мне и спросила:
— Можа пан жадае паглядзець нашы фоты?
Я выразил интерес, и девочка лет пятнадцати принесла и положила мне на колени большой фотоальбом.
Я открыл альбом наугад, принялся листать и ужаснулся — там были фотографии с одним и тем же сюжетом:
В центре снимка — гроб с покойником, мужчина, женщина или ребёнок, а вокруг, в праздничной одежде, стояли люди и напряженно смотрели в одну точку — в объектив.
Я закрыл альбом и спросил удивленно:
— Почему вы фотографируете похороны?
— На памяць, — сказала старуха.
— У вас нет других праздничных событий? – спросил я.
— Не разумею пана, — сказала старуха.
— Нема падззей? – спросил я.
— Яких падзей?
— Дни рождения, например.
А што іх святкаваць гэтыя дні нараджэння. Вунь у нас колькі дзяцей. Ня напразднуешься, працаваць калі. Мы людзі простыя. У нас няма часу фатаграфавацца, — сказала старуха.
— А где ваши мужчины? – спросил я.
— Усе тут, — старуха погладила рукой обложку альбома.
— А дети откуда?
— А чорт іх ведае ад каго яны раджаюць.
— Старуха кивнула в сторону двух женщин, которые хлопотали вкруг стола.
— Мама ну што вы такое кажаце, — со смехом сказала одна из женщин. Слухайце больш, што яна вам тут напляце.
— Ну, а свадьбы, у вас же бывают свадьбы, — спросил я.
— Ёсць адно вяселле, — сказала старуха и открыла альбом сначала. Там, на единственной на весь лист картонной странице, я увидел вставленное в уголки пожелтевшее фото с зубчатыми краями.
Фотография была сделана в салоне у фотографа. Задником служила панорама красивого старинного города со множеством готических зданий. Каждое здание было тщательно в деталях прорисованно. Я видел такие изображения на польских марках. На фотографии — молодой, но уже начавший лысеть, носатый мужчина в тройке с галстуком бабочкой, неумело, видно первый раз в жизни, держит трость и цилиндр и красивая девушка в подвенечном платье со шлейфом и букетом искусственных цветов в руках.
— Гэта я, а гэта мой нарэчонны, — сказала старуха.
— Ваш муж? — уточнил я.
— Мужь, мужь, — беззлобно передразнила меня старуха.
— А где он сейчас? – спросил я.
— А вот, — старуха перевернула страницу, и я увидел знакомый уже похоронный сюжет.

Написал rabina1950

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Посли смерти бабушки Илья в квартире остался один. Супер было пытался выжить его, мол квартира была записана на грандма, не на тебя, ты в этой хате вообще жил нелегально. Но Илья, услышав такие речи, походу перешел на бруклинский английский и сказал суперу:
— Фак ю, мужик. Сейчас — ковид, и я за эту хату вообще могу не платить. Ни за газ не буду платить, ни за свет, ни за воду, даже за интернет платить не буду. Никто мне ничего не отключит и не выселит, потому что отключать и выселять во время эпидемии в Нью–Йорке нельзя. И супер отвалил, поскольку был неправ и терялся, когда с ним разговаривали по–английски.
Месячный рент ему зарядили штуку триста кеш. Получалось не дорого, потому что были в этом билдинге тенанты, которые за такой же ван бедрум платили уже штуку восемьсот.
Илья, сперва, сошелся с одной биксой. Сам он был уже много лет метадоновый, курил шмаль. Ни на что больше не дергался, потому что в психиатрическом госпитале, в Ист Нью–Йорке, где он получал свой стафф, как героино–зависимый, брали мочу на тест, и если ловили на чем–то, кроме травы, могли оставить без метадона. Остаться без метадона он боялся больше всего на свете.
Бикса оказалась с придурью, постоянно скандалила, экспериментировала с наркотиками и однажды украла у него запас метадона, который ему выдали на выходной день. Дозу Илье выписывали большую, он половинил и продавал. К биксе пришлось вызывать эмердженси, она пролежала три дня в Маймонидас госпитале, а когда вернулась обратно, Илья не пустил ее в хату, выставил шмотки на лестничную площадку. Сказал:
— Как женщина ты мне не интересна. А приключения мне эти нахуй не нужны. Я наркоман и хочу тихой спокойной наркоманской жизни.
Остался жить в этой хате один.
Случилось так, что одна давняя моя приятельница озаботилась судьбой двух котят. Сиамские. Мальчик и девочка. Какие–то поздние в сезоне были эти котята. Кошка бросила котят, пусть ебуться как хотят. Надвигалась зима. Они бы погибли на пустой даче в Нью–Джерси. Илья, закоренелый кошатник, забрал котят себе. Прошло полгода. Он иногда фотографировал своих котов и присылал мне фото на смс. Сейчас это были два очень красивых больших зверя. Сиамские крупнее обычных. Очень ласковые, игривые и ебливые кот и кошка.
— Почему ты их не фиксаешь? – спросил я, посмотрев небольшое видео, которое он выставил на ФБ, где кот явно ухаживал за кошкой.
— Кастрация необратимо меняет природу животного, — сказал Илья по–английски фразой, которую прочитал где–то в интернете.
А месяц назад позвонил и сказал:
— По моему моя кошка беременная.
— Что будешь делать?
— Принимать роды.
Родилось пятеро. Три мальчика и две девочки.
— Одна без передней лапки, — сказал Илья. И, предупреждая мой вопрос, сразу добавил:
— Я ее себе оставлю.
— А с остальными как? – спросил я.
— Я уже всех как бы раздал.
— Кому?
— Таким же как я. Хороший кот для метадонового – лучший друг.

Написал rabina1950 ©

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
'Добрая полячка уберет ваш дом чисто.'
Объявление мне понравилось. Я позвонил. Ответил веселый женский голос.
— Какая еще добрая полячка? — подумал я, услышав родную трасянку.
— Что убирать, — спросила она, — дом, квартиру?
— Дом.
— Большой?
— Нет, не большой.
— Где вы живете?
Я назвал адрес.
— Далеко ехать, — сказала она, — добавите десятку на дорогу?
Я согласился.
Налаживал поливалку во дворе, когда угрюмый тип на старом перекрашенном бывшем полицейском форде, подвез ее к моему дому. Он опустил окно и посмотрел на меня с нескрываемой ненавистью. Дверь хлопнула. Машина по–гоночному, жестко дрифтуя развернулась на месте и умчалась, оставив запах горелой резины. Так обычно ездят на ворованных машинах подростки. Для нашей деревенской улицы это было целое событие. Сосед выглянул из своего двора.
— Откуда вы, добрая полячка? — спросил я, специально надавливая на твердое 'ч'. Она улыбнулась.
— Я из Красного, под Молодечно.
— A я из Минска.
Мы познакомились. Ее звали Галя.
— Ну, — сказала Галя, — что тут убирать?
— Вот этот дом, — я сделал обобщающий жест руками.
— О, какой большой! Ты же говорил, что маленький!
Что–то в моем облике ей подсказало, что можно перейти на ты.
— Послушайте, Галя, я не буду с вами торговаться. Назовите сумму, и на этом поладим.
— Мне надо посмотреть, что убирать, — сказала она.
Я повел ее экскурсией по дому. В какой–то момент я понял, что для того, чтобы назвать правильную сумму, она не может определиться с уровнем моего дохода. В нашем странном доме, с разрисованными детской рукой стенами, дикой живописью гениальных минских художников, огромными, в полстены, вокзальными часами, художественными изделиями из ржавой колючей проволоки, предметами псевдостарины, не было привычных ее глазу критериев благосостояния.
Я решил Гале помочь: "Ста долларов хватит?"
Самое большое, на что она могла рассчитывать по внутреннему прейскуранту, — семьдесят долларов, но все–таки сказала: "Сто двадцать".
— Нет, — твердо сказал я, — сто и ни цента больше, и вы убираете подвальное помещение, туалет и ванную. Мою комнату убирать не нужно, я свою комнату убираю сам.
Она согласилась.
Уборщицей она была опытной. Сама собрала сложной конструкции пылесос, свободно ориентировалась во всем том арсенале механизмов, приспособлений, химических составов и других средств, которые дала современная цивилизация американской домохозяйке. Когда она включила пылесос, я ушел в свою комнату к интернету. Через час она постучала.
— Входите.
Она переоделась для работы в короткие шорты и пляжную маечку, и я заметил, что у нее, для ее, приблизительных сорока лет, отличная фигура.
— Слушай, — сказала она, — там у тебя в шкафу мой любимый коньяк "Метакса", можно я себе трошки налью?
— Наливайте, — сказал я, — a pаботе это не помешает?
— Нет, только лепшей будет. Може и ты со мной посидишь?
— Посижу. Кофе будешь?
— Давай кофе. Будем, как в Польше.
— Ну, лэхаим, — сказала она и опрокинула первую стопку метаксы.
— Ты и по–еврейски разговариваешь? — удивился я.
— С кем поведешься, от того и наберешься, — сказала она с загадочной улыбкой.
— А почему ты добрая полячка? — поинтересовался я.
— А кто ж еще? До 39 года мы все поляки и были. Только потом, когда Советы стали переписывать, многие назвались беларусами. А которые хотели остаться поляками, те, тю–тю, в Сибирь поехали, – она показала пустой рюмкой в сторону Нью–Джерси. Я в Польше прожила четыре года, прежде чем в Америку уехать. По–польски свободно разговариваю.
— Откуда вы это знаете, про перепись, сколько вам лет? — спросил я.
— Про перепись бабка рассказывала. А сколько ты мне дашь?
Зная правило хорошего тона, что женский возраст следует всегда приуменьшать, я сказал 35.
— Твоя жена моложе? — спросила она, — Красивая у тебя ванная: эта крыша стеклянная и кабина прозрачная, зеркало на всю стену. Для жены все?
— Для жены.
— Раздельно спите.
— Вот сука, она уже все поняла, — с восхищением подумал я. Сказал:
— У нас маленький ребенок.
— А где вы встречаетесь?
Ее прямота и явный интерес к моей мужской особе мне льстили.
— В ванной комнате, – сказал я, чтобы разогреть тему.
— А где она сейчас?
— В Мексику отправил с сыном, позагoрать.
— Видно, грошей у тебя полная кишеня.
— Трохи есть, — в тон ей ответил я.
— Давно ты здесь?
— Двадцать лет.
— Чем занимаешься?
— Магазин на Брайтоне. А вы?
— Что ты выкаешь? Давай на ты, — она налила себе уже третью рюмку, — дома убираю, ну, и еще всяким, чем баба может заработать.
— Семья есть?
— Там осталась дочка, взрослая, в Минске живет. А здесь — сын. Я замужем.
— Кто муж?
— Мужика видел, который меня привез? Это мой муж.
— Странный немного.
— Мало сказать, что странный, на всю голову ебнутый! И еще инвалид, с детства. Своими ногами не ходит, но все остальное у него работает как надо. Единственный сын у родителей. Они — бухарские.
Я у них хоматендой была. Типа индивидуальная домработница. Однажды у него в комнате убирала. Жарко. Я кофточку сняла, а он со своей коляски смотрит и говорит, найди мне бабу, я тебе заплачу. А я говорю, зачем кого искать, что тебе нужно? А он говорит, все что остальным нужно, то и мне. Так и договорились: за уборку мне его родители отдельно платили, а за дополнительные услуги — он сам. У него деньги есть. Он работает, что–то делает там на компьютере, и еще государство пособие дает. Я к ним так год почти ходила, не береглась, даже в голову не приходило, что могу от него забеременеть. A тут раз — и пожалуйста. Я его родителям говорю: "Оплатите аборт и все остальное. Я здесь нелегально, у меня медицинской страховки нет и лишних денег нет, мне никто ничего бесплатно не дает, я вынуждена все сама зарабатывать". А они говорят: "Не надо аборта. Он у нас единственный сын. После него вся фамилия оборвется. Роди нам ребенка, мы тебе денег дадим". Это значит, чтобы я была как суррогатная мать. А я им говорю, что мне ваши деньги, у меня у самой денег курицы не клюют, пусть ваш сын на мне женится. Мне статус нужен и ребенку, когда родится нужно, чтобы мать у него была легальная. Они сразу же согласились. Тогда я им говорю, что мне еще нужно, чтобы мне полная свобода жизни была, потому что сами понимаете, какие у меня отношения могут быть с вашим инвалидом. Они и на это согласие дали. Ну, мы и поженились, без свадьбы и без колец. Я к ним переехала жить в отдельную комнату, чтобы мне покой был и хорошее питание. Уже он на меня не лез, и я, чтобы свои деньги не терять, ему все руками делала. А когда врачи сказали, что будет мальчик, они начали меня просить чтобы назвать в честь деда. У бухарских, в этом смысле, очень сильная традиция. Мне ихние имена не нравятся: Абрам там или Исаак, Сара. Но я согласилась за десять тысяч, чтобы они Давидом назвали. Вначале не очень было, а сейчас даже самой нравится – Давидушка.
Когда они обрезание хотели делать, я сначала против была. Как это, такому маленькому резать? Но тут они твердо сказали, и я не стала с ними ругаться, подумала, что я с вас за это в чем–нибудь другом возьму.
Я ребенка два года грудью кормила, не спешила отнимать. Все время у них жила. Я к ним привыкла, и они ко мне тоже, ну, и осталась, как член семьи. Я в этом году на гражданство сдала. Старшей дочке квартиру в Минске купила, посылки шлю. Я хотела на курсы водителей школьных автобусов пойти, но с английским языком у меня плохо. Все время только с русскими общаюсь. Сейчас Давиду уже шесть лет. Умненький, как все евреи, а внешностью беленький, на моего отца похож. Так и живем...
— А ты давно без жены? – поинтересовалась она.
— Уже две недели.
— Может какая помощь от меня нужна?
Увлеченный драматизмом и комичностью ситуации я спросил:
— Сколько?
— Сто двадцать.
— Сто, и ни цента больше.... и чтобы по полной программе.
— Согласна, – сказала добрая полячка из–под Молодечно.
С улицы раздался автомобильный сигнал.
О, — сказала Галя, — это он, забирать меня приехал. Ревнует.
 
Написал rabina1950 ©

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Однажды, поздней осенью 1921 года, пошел я с Таней в театр, находившийся в Пассаже и называвшийся петроградцами по старой памяти театром Сабурова. В фойе театра — неслыханная новость! — был буфет. В антракте мы с Таней, как заколдованные, ходили мимо стойки, где стояла большая ваза с пирожными. Конечно, я понимал, что настоящий кавалер должен был бы угостить свою даму, но колебался. Тут же в фойе обнаружился поэт Николай Оцуп с женой Полиной, красивой женщиной, казавшейся нам очень шикарной, потому что она как–то по–особенному косила глаза. Оцуп небрежно мне кивнул, подвел жену к стойке, и они съели по пирожному. При виде жующего Оцупа мои колебания кончились. Когда Оцуп расплатился и отошел, я подвел к стойке Таню и предложил съесть по пирожному.
Таня взяла пирожное, взял и я. Таня съела пирожное с величайшим наслаждением. Облизала пальцы и сейчас же — цоп — взяла из вазы еще одно.
Я, конечно, не говорил ей: «Ложи взад». Но я пережил несколько страшных минут. Я не знал в точности, сколько у меня денег в кармане, но по предварительным моим расчетам выходило, что за два пирожных я заплатить могу, а за три — никак. Я ждал скандала, ждал, что меня выведут из театра. Все обошлось, потому что я отыскал где–то в заднем кармане полученную в трамвае сдачу, о которой я забыл. Но память об испуге, который я испытал в течение нескольких минут, пока Таня ела пирожное, осталась во мне надолго.
На следующий день был я в Доме искусств и зашел к Зощенко, который жил теперь рядом со Слонимским. Зощенко сразу же стал расспрашивать меня о Тане Лариной, и я рассказал ему о своем вчерашнем переживании в театре.
На ближайшем серапионовском сборище он прочитал свой новый рассказ — «Аристократка». Как всегда, читал он серьезно, с неподвижным лицом, но после каждой фразы слушатели хохотали так, что тряслись стены. Мы с Левой Лунцем плакали от смеха. Зощенко очень точно использовал мой рассказ, взял даже слово «цоп», а ведь я, рассказывая ему, не видел в этом неприятном происшествии с пирожным ничего смешного. От этого все, что он читал, казалось мне еще уморительнее. И, несмотря на то что он изобразил меня в виде какого–то малопривлекательного водопроводчика, я был рад, что хоть так попал в литературу.


«О том, что видел: Воспоминания. Письма»
Чуковский К. И.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Прервали мои страдания последние слова тётки Ягуты, которые она произнесла грозно и торжественно: 
 – …а когда вырастете большими и умненькими, то пойдёте продвигать науку в нашу Академию и будет тогда у нас в каждой избе по синхрофазотрону стоять, вот! 
 Ответные речи родителей я пропустил, а вот когда Варя вывела за руку девчушку с большими белыми бантами на голове, заинтересовался. 
 – Сейчас наша Танечка прочтёт вам стишок, который сама и сочинила! – объявила Варя и сняв браслет со своей руки, одела его на руку девчушке. 
 Первоклашка сделала ещё шаг вперёд, картинно откинула руку в сторону и заголосила, старательно выговаривая слова: 

 Сперва он город обустроил, 
 Но на исходе летних дней, 
 Щедро школу нам построил, 
 Дедушка Кощей. 
 
 Сильно худосочен 
 И большой злодей, 
 Но с нами добрый очень, 
 Дедушка Кощей 
 
 С книжками, тетрадями будем мы дружить, 
 Дабы научиться, как царю служить. 
 Станем на всём свете примером для детей, 
 Чтоб гордился нами дедушка Кощей! 
 
 Как я не оглох от аплодисментов и восторженных воплей, до сих пор удивляюсь. 
 А Кощей слез с трона и спустился к народу, на чёрный мрамор площади. 
 – Подь сюды! – поманил пальцем девчушку царь-батюшка. – Да не бойся, не съем. 
 – Мне мама с папкой сказали, что тебя не надо бояться, – пожала плечами Танечка и подошла к нам. 
 – Сама сочиняла? 
 – Ага, – кивнула бантиками девчушка. – Ну и Варвара Никифоровна маленько помогла. 
 – Молодец. Загадывай за это желание, – приказал дедушка Кощей. 
 – Любое-любое?! – распахнула она глазёнки. 
 – Ага, – важно подтвердил Кощей. – Любое. 
 – А можно мне щенка? 
 – Какая хорошая девочка, – всхлипнул Михалыч. – Найдём тебе собачку, внучка! Даже и не сумлевайси! 
 – Ура! – девчушка вцепилась за полу плаща Кощея и заверещала: – Лохматого и с ошейником! И чтобы только мой был! 
 Отодрав от себя восторженно орущую на весь город Танечку, Кощей снова залез на трон, но садиться не стал, а, наоборот, расправил плечи и выдал обещанную речь: 
 – Кто будет плохо учиться – сожру! 
 И он начал опускаться на трон. 
 – Ваше Величество! – зашипел я. – Так не честно! Вы же обещали! 
 – Вот же… – снова распрямился царь-батюшка. – Хм-м-м… Дети!.. Мда-а-а… Казна под чутким руководством бухгалтерии, кучу денег вложила в ваши школы, а для чего? А для того, чтобы вы, паршивцы, учились...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

... И после этого, получая увольнения, я часто заезжал к родственникам. Обычно, бывая у них, скромно сидел в уголке и больше слушал, чем говорил. Но как–то речь зашла о международном положении, и кто–то из гостей, когда возник вопрос, будет ли война, неожиданно обратился ко мне:
— Интересно, что думает на этот счет военный?
— Война будет, — сказал я спокойно, — ожидается в этом году.
— Интересно, с кем же?
— С Германией, — ответил я.
Мой ответ вызвал у всех ироническую улыбку, а Борис сказал:
— Войны не может быть. Надо газеты читать. У нас же договор с Германией.
В конце апреля 1941 года я, как и многие мои друзья, призванные вместе со мной в армию, начал готовиться к демобилизации. Один из батарейных умельцев сделал мне за пятнадцать рублей чемоданчик из фанеры. Я выкрасил его снаружи черной краской, а внутреннюю сторону крышки украсил групповой фотографией футболистов московской команды "Динамо".
В ночь на 22 июня на наблюдательном пункте нарушилась связь с командованием дивизиона. По инструкции мы были обязаны немедленно выйти на линию связи искать место повреждения. Два человека тут же пошли к Белоострову и до двух ночи занимались проверкой. Они вернулись около пяти утра и сказали, что наша линия в порядке. Следовательно, авария случилась за рекой на другом участке.
Наступило утро. Мы спокойно позавтракали. По случаю воскресенья с Боруновым, взяв трехлитровый бидон, пошли на станцию покупать для всех пива. Подходим к станции, а нас останавливает пожилой мужчина и спрашивает:
— Товарищи военные, правду говорят, что война началась?
— От вас первого слышим, — спокойно отвечаем мы. — Никакой войны нет. Видите — за пивом идем. Какая уж тут война! — сказали мы и улыбнулись.
Прошли еще немного. Нас снова остановили:
— Что, верно война началась?
— Да откуда вы взяли? — забеспокоились мы.
Что такое? Все говорят о войне, а мы спокойно идем за пивом. На станции увидели людей с растерянными лицами, стоявших около столба с громкоговорителем. Они слушали выступление Молотова.
Как только до нас дошло, что началась война, мы побежали на наблюдательный пункт.
Любопытная подробность. Ночью связь была прервана. А когда она снова заработала, то шли обычные разговоры: "Ахтырка", "Ахтырка". Не видите ли вражеские самолеты? ("Ахтырка" — наши позывные.) Так продолжалось почти три часа. Мы про себя подумали. "Неужели с утра в воскресный день началось очередное учение?" Нас без конца спрашивали: "Ахтырка"! Доложите обстановку…"
Прибегаем совершенно мокрыми на наблюдательный пункт и видим сидящего на крыльце дома сержанта Крапивина. Он спокойно курил. Заметив нас, спросил:
— Ну, где пиво?
— Какое пиво?! Война началась! — ошарашили мы его.
— Как? — переспросил Крапивин и кинулся к телефону.
Да, в нашем доме никто о войне ничего не знал: ни военные, ни гражданские. Эту весть принесли мы.
По телефону нам приказали: "Ахтырка"! Усилить наблюдение!".
Этого могли и не говорить. Мы и так все сидели с биноклями на вышке и вели наблюдение, ожидая дальнейших событий....
... В первый же день войны я с грустью подумал о своем чемоданчике, в котором лежали записная книжка с анекдотами, книги, фотография динамовцев, письма из дома и от нее — от той самой девочки, которую я полюбил в школе. Я понимал: о демобилизации и думать нечего.
Двое суток мы не спали. Потом с наступлением тишины все мгновенно заснули.
 

Юрий Никулин, "Почти серьезно" ©

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

— Вот оно что, — сказала она неожиданно горячо. — Лето коротко. Лето коротко, и жизнь тоже коротка, но что же делает ее короткой? То, что мы знаем, что она коротка. Разве бродячие кошки знают, что жизнь коротка? Разве знает об этом птица? Бабочка? Они считают ее вечной. Никто им этого не сказал. Зачем же нам сказали об этом?

— На это есть много ответов.

— Дай хоть один!

Мы стояли в темной комнате. Двери и окна были раскрыты.

— Один из них — в том, что жизнь стала бы невыносимой, если бы она была вечной. 

«Ночь в Лиссабоне»

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Тест на ДНК
–––––––––––––––––––––––––––––––
Женился я по любви. До свадьбы она только один раз дала, да сразу же забеременела, я и женился. Родилась у нас дочь, красивая смуглая, кареглазая брюнетка. Я у жены спрашиваю, откуда она такая, ни на кого похожая. Жена так уклончиво говорит, мол прабабка была гречка. Я объяснением и удовлетворился. Прожили мы несколько лет, денег собрали, продали квартиру, купили дом на Сельхозпоселке с садом. Завел я собаку, овчарку. Сучку. Собачьего характера не учел. Сучки овчарки очень верные. Стала собака конкурировать в верности с моей женой. Я смеялся над этим, пока моя овчарка не цапнула однажды мою жену за задницу. Куснула не сильно, ничего не прокусила, только синяк вышел, но жена обиделась и говорит, или я или она. Я говорю, что за ерунда, почему обязательно нужно выбирать, почему нельзя любить всех и тебя, и дочку, и собаку. Хорошо, говорит жена, я тебе открою одну тайну, посмотрим, сможешь ли ты меня и дочку после этого любить. Это не твой ребенок, а от другого мужчины. Я спрашиваю, какого еще мужчины. Она говорит, был до тебя один, в Израиль уехал. Когда моя беременность обнаружилась, у них уже на всю семью документы были на выезд оформлены, и они не могли меня взять. Я не поверил. А она говорит, сделай ДНК тест, сам убедишься, что я правду говорю. Я спрашиваю, зачем мне твоя правда. А это тебе месть за собаку, чтобы посеять в твоей душе сомнение. Я только засмеялся и говорю, дура ты, в моей душе невозможно посеять сомнение, пох.. мне на твои тесты, может мне еще и овчарку на ДНК проверить. Я вас всех очень люблю, и собаку, и дочку, и тебя. Тут у моей жены в первый раз случилась истерика.
 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Глава первая
в которой наша героическая команда собирается в полёт, а Иван прощается с друзьями

— Егорыч! — возмущённо заорал я, выглянув на шум из кухни в столовую. — Ну что это такое, а?!

— Чаво, внучек? — дед устало вытер пот со лба тыльной стороной руки, в которой был зажат его любимый топорик.

— Чаво?! — снова заорал я. — Стол кровищей перемазал, а мы за ним кушаем, между прочим! А это что такое?! — я с негодованием ткнул половником в мужика, валявшегося рядом со столом.

— Гад, — коротко пояснил дед.

— На улице не мог порезвиться, Егорыч?! Вот сам теперь и убирай!

— Бр-р-р! — заворчал Быр, недовольно помотав хоботом и спикировал с верхней полки бара на стойку.

— Побыркай мне ещё тут, — проворчал Егорыч и погрозил Быру топориком.

— Бр-р-р? — удивился мой Великий Дракон.

— С одного удара, — подтвердил дед, — даже мяукнуть не успеешь.

— Бр-р-р! — заорал Великий и Домашний, поспешно перелетая мне на плечо и тут же продублировал возмущение, тыкая хоботом мне в ухо: — Бр-р-р!

— Да что б вас!.. Ну вы чего творите-то, а?! Быр, брысь с меня! Деда, принимайся немедля за уборку!.. А кого это ты прибил, кстати? Нет, не надо, не отвечай!

Поздно. Егорыч уже начал рассказ:

— Иду я, внучек, коридорами тёмными, едва-едва световыми панелями освещаемыми, за стены-то наши шершавые руками хватаюси от непомерной качки, что нам Сашка с твоим «Серёгой» прямо с утра устроили, ноженьки мои старенькие заплетаются, рученьки дрожат от вчерашнего тягания мешков с репой в грузовой отсек, но топорик-то мой вострый из-за пояса вытягивают ибо чует душа моя грешная — не ладно что-то на нашем кораблике, гордо тобой «звездолётом» обзываемом…

— Деда!

— …и хоть я завсегда этому твоему паршивцу, Серёньке помочь готов, пыль там с реактора смахнуть, али паутину с иллюминатора…

— Нет у меня иллюминаторов, дедушка Егорыч, — возразил Серёга через динамики.

— …и привыкнув ужо, что он меня перебивает беспрепятственно и постоянно, всё же покиваю головой своей старой и мудрой и махну ладонью мозолистой — ить вы же мне как родные, что ты, Ванюш, что Серёнька…

— А я, дедушка Егорыч? — высунул голову из стены Гришка.

— Да куда ж без тебя? — вздохнул дед. — Хотя, если вспомнить котлету, что ты у меня за ужином прямо из тарелки спёр…

— Модулятор на квантонном двигателе отрегулировать надо, — вздохнул наш ушастый инженер и поспешно исчез в переборке.

— Дед! Егорыч! — снова завопил я. — Кого это ты на звездолёт притащил и зачем прямо тут прибил?! Или не прибил, а просто ранен?

— Прибил, внучек, — подтвердил дед, — как не прибить-то такую мерзость? Только он начал примериваться как твой дубликатор половчее из стены выкрутить, так я и…

— Прибил, — закончил за деда Саня, наконец-то выбравший в холодильной витрине кусочек торта повкуснее.

— …так я ему вежливо и говорю, — недовольно покосился на Саню Егорыч, — енто что же это ты мил-человек делаешь? Пошто на чужое имущество нацеливаешься? Ты бы хоть руки вымыл, прежде чем за всё подряд тут хвататьси…

— Я мыл, — Саня продемонстрировал деду ладони, перепачканные кремом.

— Успокой его, Ванька! — заорал Егорыч. — Слова сказать не даст, паразит!

— Деда, — устало спросил я, указывая на труп, — это кто?

— Мужик какой-то, — пожал плечами Егорыч, — а фамилию я не спрашивал, мне без надобности, что фамилия его, что выписка из личного дела, что характеристика с последнего места работы. Да хоть сам Председатель Галактического Союза, а всё одно неча с ножиком на заслуженных пенсионеров кидатьси.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Бывшего научного сотрудника НИИ Женю я впервые увидел на крылечке городской библиотеке летом 1993 года. Он уверовал в свою веру. Это было его звездное время, ослепительно белый пиджак его украшал блестящий значок с крестиком, на манер тех что носят иногда протестантские проповедники, черная бородка и очки, похожие на пенсне и блестевшие на ярком летнем солнышке, делали его воплощением русского интеллигента, телепортировавшегося на это библиотечное крылечко откуда то из начала века или прям из чеховского рассказа. Был он важен и величественен и даже свернутая из газеты самокрутка с дешевым табаком , легкий сивушный запашок и хромота почти не портили этот образ, наоборот, придавали образу некую пикантность и даже загадочность. 

В то время выслали ему из за границы документ, настоящий документ с печатями из Зарубежной церкви и монархического какого то союза, что может он, Женя, тут их представлять и общину свою организовывать. Стал Женя конечно монархистом и на счастье его увлеклась монархическими идеями библиотечная начальница. Оно и понятно, строй советский, как настоящая интеллигентка, она не любила никогда, а демократические идеалы, за которые так яростно все при тоталитарном совке боролись, оказались при их реализации вовсе не такими возвышенными и романтическими как представлялось,а напротив даже и грубыми. И выделила она в своей библиотеке Жене комнату, читальный мол будет зал, для духовного чтения, натащил он туда всяких книжек и брошюр про царскую семью и монархическую идею. 
Желающих просвещаться , правда, было мало, вернее и не было совсем, не до того народу было, хоть Женя народ и прям с крылечка зазывал, обдавая прохожих перегаром, те однако шарахались и в библиотеку для духовного просвещения почему то не шли. Начальница духом не падала и верила, что с маленькой ее библиотеки начнется в России духовное возрождение, грезила о прекрасной России, которую потеряли мы и которая вновь должна с ее помощью тут вот в библиотеке возродиться. Себя в этих грезах она видела минимум графиней, окруженной верными рыцарями , скачущей на белом скакуне по собственным полям , где работают чистые и опрятные крестьяне ее и крестьянки, выражающее ей почтение и кланяющиеся скакуну ее и спутникам, благодарные за доброту ее и заботу. А Женя в комнатке своей курил самосад и попивал суррогат из припасенного флакона. Намекнул он ей, что происходит из древнего княжеского рода и может даже в случае чего претендентом быть на российский престол. Конечно слабо сочетался винный напиток, употребляемый Женей, с такими претензиями и резал неприятно тонкое графинино обоняние запах из жениного рта, однако других претендентов на престол среди ее знакомых не было. 
А Женя и впрям почувствовал себя важным человеком и, окончательно обнаглев, повадился приставать к молодым библиотекаршам. Хлебнув для храбрости из своего флакона и опершись на палку, представлявшуюся ему в такие минуты изящной тростью с инкрустированным бриллиантами золотым набалдашником, выходил он еле передвигая изуродованную когда то, давно негнущуюся ногу и обдавая юные создания перегаром вещал про монархию и зарубежную церковь, про царя – батюшку и православную великую Русь, возрождению которой отдает он свою жизнь здесь, в скромных этих библиотечных стенах, при рассказах этих не забывал лапать он библиотекарш за всякие места, предлагая разделить им ложе с будущим российским императором, с собой то есть. Девки были в основном деревенские, окончившие местный филфак и вполне себе привыкшие к такому обращению, однако же визжали, императора будущего отталкивали и постоянно прыскали со смеха от таких ухаживаний. Пожаловались однако начальнице на приставания похотливого инвалида, но та важно посоветовала им больше читать русскую классику и напомнила к месту, что вот даже у Александра Сергеевича Пушкина крепостные наложницы были и вообще дворянам так положено и не деревенским дурам князя судить и гордиться надобно, что князю они приглянулись. 
Кончилось все однако плохо. У какой то девки друг то ли бандитом был, толь в милиции работал, в общем человек влиятельный и побил он князя и книжки все его про монархию по комнате раскидал. Женя выл в углу и кровь капала на белоснежный его , справленый на материну пенсию пиджак, а прибежавшей начальнице друг этот популярно объяснил, что коли этот му…к тут еще останется, то спалит он с друзьями всю библиотеку вместе с книжками и начальницей заодно, все равно никто туда не ходит и не до книжек нынче нормальным людям. И сложил Женя книжки свои и картинки на дачную материну тележку и поплелся к дому, а начальница погрустив немного увлеклась учением Рерихов и йогой и про возрождение монархии вскоре забыла. А заодно и про Женю. 
А его вскоре все начали почему то бить. Обычай даже такой появился, выпьют мужики и хочется побить кого то и идут и Женю бьют, потому как безопасно и друзей у него никаких нету. И поводы конечно находились железные. Много у народа обид накопилось. Развалил вот сука Горбачев страну, обидно и кулаки сжимаются и хочется Горбачу тому меченому меж рогов врезать, да только где его достать то Горбача того, да и не подойдешь к нему, у него поди и охрана есть, а вот Жене по рогам и даже по переносице очень даже можно сьездить и без последствий и очки даже можно ему разбить и отпинать и за дело, главное, страну то ведь развалили. И били Женю и монархисты и демократы и коммунисты и даже церковники. И приползал он избитый и пьяный домой к матери своей и жалела та его и гладила по нечесаным грязным волосам и плакал женя у нее в коленях. А потом требовал еще денег, покупал свой флакон, запирался в комнате. Пил и курил дешевый свой табак свернутый в газетку. И грезил все или сочинял пакостные статейки про своих обидчиков и посылал в разные газеты, иногда даже и печатали, и тогда снова били Женю и снова он плакал у матери в коленях и опять брал свой флакон, так и жил потом пока не помер. Полз как то пьяный и избитый по обычаю своему до дома да и не дополз. Умер в дороге и долго потом на улице пролежал. Все думали пьяный, пусть проспится. А он все не просыпался и так лежал, пока наконец не увезли.

ElfOvf  ©

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Раз пошел такой разговор, то вот еще пара судеб из 90-х...

Рассказать вам хочу о своей сводной двоюродной сестре (странное словосочетание, но так и есть) и ее ухажере - моем друге Мишке. Хотя началось все еще в 80-е... В далеком перестроечном и еще практически безоблачном 89-м, моя тетушка по матери (бездетная вдова) трудилась фельдшером в одном довольно крепком совхозе с уличным освещением, асфальтом, клубом и библиотекой. У нее был каменный дом, построенный еще ее мужем (бывшим военным), какое-никакое хозяйство в виде козы и десятка курей и наполненные тоской вечера наедине с черно-белым телевизором, который в этой местности брал одну единственную программу, да и ту с помехами. А в соседском доме-полуразволюхе проживала разудалая семья из запойного скотника (а в СССР тоже пили), его не менее пьющей жены, занимающейся хозяйством и дочки 11 лет. И вот как-то раз в один из загулов, соседу показалось отличной идеей загнать свою жену в баню и подпалить строение с четырех сторон. Как именно там все происходило никто не знает, но по словам соседей скотник в последние минуты одумался, облился водой и ринулся спасать благоверную в объятый пламенем сруб. Так и сгинули там оба. А из-за сильного ветра занялся и сгорел дотла и дом незадачливых пьяниц. Ну и как водится, через 2 дня вернулась из пионерского лагеря их дочка и застала пепелище, милицию и соцопеку. Вообще для меня всегда было загадкой почему бог так часто награждает до крайности асоциальных родителей такими удивительными детьми, но факт остается фактом, тоненькая отличница с удивительно синими глазами и доброй душой осталась одна на белом свете. А наша тетя Нина (тоже добрая душа) и до этого в Катерине души не чаяла - подкармливала ее разными вкусняшками и периодически прятала ее у себя от пьяного гнева родителей. По ее словам других вариантов она не рассматривала и решила оставить девочку себе. Но в позднем СССР процесс был не быстрый и закончить процесс удочерения получилось только месяцев через 7. Все это время Катя провела в детдоме, никогда о нем старалась не вспоминать, но с тех пор в ее красивых глазах навсегда появилась какая-то печаль.

С той поры в тетушкином доме поселилось какое-то умиротворение. Жили они не то чтобы богато, но не жаловались. Медики в деревнях всегда были покрыты уважением и подарками, а Катерина выучилась вязать кружева и так хорошо у нее это получалось что все результаты ее труда скупала какая-то швейная мастерская в райцентре за довольно приличные по тем временам деньги. Кроме вязания у Кати хорошо шли иностранные языки и помимо английского из школьной программы она занималась за небольшие деньги у ушедшего на пенсию преподавателя немецким и зачем-то польским.

Второй удар судьбы настиг Катю в 96-м. Через неделю после окончания школы, когда она уже собиралась уезжать поступать в областной центре (на иняз конечно же) заболела воспалением легких и сгорела буквально за неделю тетя Нина. Плюс ко всему какой-то новый азербайджанец, выстроивший шикарный особняк на месте соседской бывшей Катиной развалюхи, воспринял смерть соседки как сигнал к активным действиям и если бы не нечаянный визит одного из моих братьев, быть бы Кате проданной куда-нибудь на Кавказ. Ее практически с боями, под угрозой газового пистолета неотличимого внешне от ПМ, вытащили из какого-то микроавтобуса в каком-то измененном состоянии сознания. Пришла она в себя только через пару дней и рассказала что сосед, дедушка Зейнал, приходил с сыном помянуть тетю Нину и угощал ее принесенным с собой виноградом. А потом - все как в тумане. После всего этого оставлять Катю в деревне было невозможно и погрузив ее в семерку, брательник рванул на всех газах в город пока соседям подмога из земляков не подоспела. Дом и хозяйство пришлось продавать. Но тут и родственники помогли и денег выручить удалось прилично - так что посеревшей от горя Кате хватило на однокомнатную квартирку в довольно приличном районе Самары.

А выросла Катерина, нужно сказать, красавицей. Тоненькая, фигуристая, пшеничная коса до пояса и прожигающий насквозь лазерный взгляд синих глаз. Любая супермодель тех лет выглядела бы рядом с ней бледно. Вот только при всей внешней холодной неприступности, наша снежная королева на самом деле была стеснительной и доброй деревенской девчонкой. Масса ухажеров, которые вились за ней с первых дней после поступления в универ, ее больше пугали, а среди размалеванных сокурсниц так и не нашлось ни одной настоящей подруги. Ко второму курсу она окончательно спряталась в безразмерных кофтах и бабушкиных очках и приобрела устойчивый статус "заучки". При этом она не забросила своих занятий с кружевами, а после первого же выхода со продукцией на вещевой рынок у нее появилась покупательница, которая стала скупать все на корню и даже сама забирала кружева у нее из дома. Так что какие-то деньги у нее завелись и буквально через полгода после переезда она стала задумываться о приведении в порядок убитой однушки, которая ей досталась. Не знаю случай ли это был или судьба, но в разговорах о дороговизне и недоступности хороших кухонных гарнитуров, я посоветовал своего друга Мишку, который в то время занимался мебелью на заказ, и привез его на объект снимать мерки. Что он потерялся для общества только увидев Катерину, я понял сразу - за все время лазанья с рулеткой по кухне, Мишка-балагур только пару раз что-то невнятно промычал, а вот что за повышенной Катиной улыбчивостью что-то тоже скрывалось стало ясно месяцев через 7, когда мы гуляли на свадьбе, а Мишка и Катя с уже наметившимся животиком стеснительно исполняли "горько".

На этом жизнерадостная часть повествования заканчивается и начинается печальная. Через 5 месяцев после свадьбы, и за пару недель до ожидаемого с нетерпением перевода на сохранение в роддом, Катя была убита случайной пулей во время перестрелки в каком-то бизнес-клубе в соседнем доме. Она просто в тот момент проходила рядом и остановилась возле окна этого проклятого клуба чтобы подышать запахом цветущей липы, который она обожала. Мишке, сидевшему с остекленевшими глазами в ментовке, объяснили что выстрел произвел ранее судимый 55-ти летний грузин, убитый в этой самой перестрелке. А раз так, то и дела никакого нет. Мишка же сначала пытался добиться справедливости и даже поджечь этих проклятых бизнесменов в их бизнес-клубе, за что был сильно избит и провалялся в больнице почти 3 месяца. Выйдя и нее, он словно в поисках встречи со своей Катей, начал беспробудно пить и через полгода после похорон уснул на обочине трассы с открытой дверью. По словам медэкперта он уже практически замерз, но проезжающая фура не заметила в метель машину, снесла крыло и открытую дверь, нанеся ему травмы несовместимые с жизнью.

Они оба похоронены рядом, два жизнерадостно улыбающихся человека на одном свадебном портрете. До невозможности красивая Катя и серьезный Мишка со смешными усиками. И даже год смерти у обоих совпал - 1998-й...

Aib0lit ©

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

— Сарочка, а шо у нас сегодня на ужин?
— Сема, на улице пока ещё тока завтрак. Я за ужин ещё не думала.
— А может на ужин винегретик?
— За винегретик надо было думать вчера, там свекла долго варится.
— А мама делала по - одесски, сырой винегрет.
— В смысле " сырой"?. Это шо сырую свёклу жевать?
— Та, не....ты позвони, она расскажет.
— Ой, ей тока позвони...
— Мама, а ваш Семочка очень хочет ваш винегретик, я забыла рецептик, напомните.
— Здрасьте, она забыла....она и не знала. У вас в вашем Задряпинске и не знают про нормальную еду для людев, тока знают для поросят и адиетов. Слухай сюдой пока я жива и шо то помню. Идёшь делать базар. Нужна морковка, бурачки, картошечка , соленные огурцы, квашенная капусточка и масло- жаренная семочка. Ищешь и покупаешь, хотя у порядочной хозяйка это все есть всегда дома. Но тебе до порядочной хозяйки ещё лет десять пешком идти.
Так. Записала? Овощи помыть, почистить от шкурки. Надо две морковки, два бурачка и три картошечки. И порезать кубиками. Кубиками, а не лишь бы шо. Приготовить казанчик, литра на три. У тебя есть казанчик? Так. Наливаешь у казанчик чуток подсолнечного масла. Кидаешь тудой- слой морковки, потом свеколку, потом картошечку и накрывает крышкой. Через пять минут,када пошел запах масла, делаешь ма- а- ленький огонь и ждёшь минут 20 Крышку не открывать. Через 20 мин открываешь крышку и пробуешь картошечку, она должна быть готова. Если не готова, крышку на место и жди ещё минут пять. Када усё готово, то все овощи выкладываешь у мисочку и ждёшь пока остынут.Режешь тудой огурчик соленный два штуки и капусточку и поливает усё маслом, то, которое жаренная семочка. Поняла? И будет вам песня. Бурачки покупай маленькие, как твои кулачки, хотя нет...у тебя кулаки,как у банщицы, огроменные, лучше как Семочкины кулачки, а морковку среднюю ,как твой нос, нет лучше как Семочкин носик, а картошку.., какую возьмёшь, такая и будет. У тебя точно есть казанчик? Каструля не подойдёт. Если нету, я щас привезу..
— Не надо ехать мама, у нас все есть.
— Так, об исполнении доложить.. Иначе я буду мучатся бессонницей.

Марина Гарник

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
1 час назад, Б53 сказал:

... Иначе я буду мучатся бессонницей.

Марина Гарник

Бестолочь ваша Марина. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
38 минут назад, Гордон Фримен сказал:

Бестолочь ваша Марина. 

типо Граммар нацист

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
4 часа назад, Гордон Фримен сказал:

Бестолочь ваша Марина. 

Она ж с одессы)) ей можно))

Там еще сдвоенных Н полно))

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Мужик выложил видео по приготовлению пьяного кваса на ютуб. И вот комментарии людей которые попробывали его рецепт.

1. Чудной квас! Выпил 1 банку, а надристал целых три! Вот откуда берется материя — из кваса!

2. Сварил квас по рецептуре автора, попробовал, минут через 15 почувствовал бурление в животе бегом помчал в туалет, успел..., только сел раздался хлопок, думал жопу разорвало, голова закружилась по всей видимости потерял сознание минуты на 2–3 пришел в себя на толчке сижу чувствую тепло и тесноту, осознал что забыл снять штаны, итог вещи в стирке а я с белого коня не могу слесть часа 2, такое чувство что высрал важные органы, а так квас вкусный спасибо автору.

3. Приготовила мужу Квас по Вашему рецепту. В выходной он остался дома один. Говорит лег на диван, положил на колени ноутбук, сижу — отдыхаю, потягивая квасок. Тут ему захотелось пукнуть. Ну, говорит, дома один. Стесняться некого. Короче пукнул от души и обосрался. Говорит что с детского сада такого не было. Спасибо Вам большое за теплые воспоминания о детстве. Квас Огонь! Рекомендую.

From Internet ©

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Создайте аккаунт или войдите для комментирования

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать аккаунт

Зарегистрируйтесь для получения аккаунта. Это просто!

Зарегистрировать аккаунт

Войти

Уже зарегистрированы? Войдите здесь.

Войти сейчас
1 1