Из поэтов нового времени. Двое. Разные, но что-то общее. Негромкие, такие. Глубокие. Изломанные. Тонкие. Живые.
Нравятся.
Странно, местами вычурно. Но порой так задевает...
Есть настрой и Душа...
Прочитайте, пожалуйста, не спеша. И лучше вслух.
Михаил Айзенберг
* * *
Здрасьте-здрасьте!
Битте-дритте! - пели ножницы.
Подравняем-подстрижем, какая разница!
И красиво некрасивое уложится,
серо-бурое серебряным окрасится.
Зашипит одеколон из груш оранжевых
довоенного особенного качества,
и приклеится отхваченное заживо,
или вырастет отрезанное начисто.
И легчайшее сквозное напряжение
по затылку проскользит в одно касание.
Вот. Исполнено твое распоряжение,
а еще какие будут указания?
1988
* * *
- Ты послушай вот, что тебе скажу, -
говорит душа.
- Я который год за тобой слежу,
на счету держа
(говорит душа).
А узнала лишь, как ты плохо спишь,
как ты воду пьешь.
Ешь да пьешь, да себя казнишь.
О, господин,
не живи один -
пропадешь.
Говорю душе:
- Вон от той черты до вон той черты
никогда уже не ходить гурьбой.
Только я да ты
(говорю душе),
только мы с тобой.
Не беда, не суть, что сжимает грудь,
духотой грозя.
И хочу сказать: отпусти, забудь.
А уже нельзя.
1986
* * *
Слабый фосфор закатной воды.
Сноп сияния до слепоты
и петляющий сумрак.
Обведенная черным листва.
Свет беспамятства и торжества
изменяет рисунок.
На закате, на сходе лучей
много в воздухе новых вещей,
необжитых, зловещих.
Подожди, посидим где-нибудь.
Может, полную горечи грудь
понемногу расплещет.
1992
* * *
Так бывает: день удачен, шаг неспешен.
Как на роликах покатится прогулка.
Друг без имени, медалями увешан,
объясняет нам названье переулка.
Друг без имени, лицо твое багрово
и военное сукно твое потерто,
непонятная замучила хвороба,
ты и вправду на ногах стоишь нетвердо.
При воскресном убывании заката
вместе с первыми движениями смуты
жизнь без повода по-своему крылата,
если светится последние минуты.
1990
* * *
Д.Н.
Это была, чтоб ты знал, политика:
взять за правило жить нигде.
Мы были письмами на воде.
И вода эта вытекла.
Вытекла, почвы не пропитав.
Это такой, чтоб ты знал, устав:
всякую речь начинать за здравие,
все оставлять на своих местах.
Что там за дверью? Никак Австралия?
1991
* * *
Те, кого жизнь как следует причесала
Тот, кто выскочил пулей, какой-то звонок услышав
Что им ответить?
ведь летописи не будет.
Что нам сказать пришедшему в мир за справкой?
Каждый сражается в одиночку.
Разные вести доходят очередями.
И семьянин, проснувшийся партизаном,
за перекуром между двумя статьями,
сам удивляясь, становится этим самым.
Тихий досуг тем более неуместен.
Траурный ценник написан завидным слогом.
А семьянин машинально выводит крестик,
встретившись с новым, невинным еще подлогом.
Галочку ставит в памяти, вспоминая,
что небывалой летописи не будет.
Только поземка носится ледяная,
горе-веревочка вьется на перепутье.
1990
* * *
И подобно придурковатому дырмоляю
обратясь к углу шепчу ему, умоляю:
"Дыра моя, спаси меня!
Укажи дупло, где светлое спит огниво".
И к вину обращаюсь, домашнему эскулапу:
"Ты спасешь ли, излечишь меня на вечер?
Я плетню, посмотри, деревенскому стал подобен".
"Рифма! - шепчу, - видавшее виды искусство,
тяга твоя спасительна от угара.
Сколько незваных на всех твоих именинах".
Вижу луг, зеленый как до советской власти.
Корова лежит, лоснится.
"Эй, корова! - кричу, - Выручай!"
И к траве обращаюсь: "Трава,
ты всего зеленей и сильней.
Ни срубить, ни разрушить тебя невозможно,
ты начальница жизни. Спаси!"
Рифма! Дыра! Корова!
Луг и живая изгородь!
Башенка остролиста. Веточка чебреца.
Кто исцелит, кто же меня спасет?
Кто защитит от мысли, что все напрасно?
1989
Марина Кулакова
Стихи из книги "Государственный заповедник"
У Истины свободные одежды.
Она легко прыгает в них через лужи.
Она сбрасывает их, чтобы плавать в море.
У Истины свободные одежды.
В ХВОЙНО-ЛИСТВЕННОМ ЛЕСУ
Я давно уже живу
В хвойно-лиственном лесу.
Что же я могу сказать?
Я здесь больше не могу.
Я смотрю по сторонам -
А кругом - дубоносы,
дубоносы,
дубоносы...
Я так больше не могу...
Хоть бы дятел. Никого.
Хоть бы чижик.
Хоть бы кеклик.
Дубоносы,
дубоносы,
дубоносы, дубоно...
Не могу.
Я здесь больше не могу.
КОНЦЕРТ
Приходите на концерт!
Приезжает знаменитость!
Никаких билетов нет!
Доставайте, как хотите!
Кто как хочет,
кто как может!
Приходите на концерт!
Выступает соловей!
Он сегодня только пляшет.
Петь ему не разрешают.
Всю вокальную программу
Три цензурных комитета
Сократили до нуля,
Разрешили только пляски
под ля-ля.
Приходите на концерт!
У ЛИСЫ
Если хочешь жить в лесу -
Надо слушаться лису.
Надо слушаться лису,
Чтобы жить в таком лесу
Тут недавно заходил
Один знакомый крокодил.
Он сказал, что нету сил,
И на водку попросил.
Он сказал, что нету сил,
Что он от жизни всё вкусил,
Что он не верит в эволюцию,
И просто нету сил.
А потом пришёл верблюд,
И сказал, что всюду блуд,
Всюду блуд, кромешный блуд,
И он один такой верблюд.
А потом пришёл баран.
И даже вроде был не пьян.
А что пьян, что не пьян -
В голове один бурьян.
А потом пришёл тритон.
Он подумал - здесь притон.
Я ему сказала: вон!
И он был очень удивлён.
Ну, тут заходит разговор
Про естественный отбор.
Что естественный отбор -
Кто не пойман, тот не вор.
Если хочешь жить в лесу -
...это очень хорошо.
Почему бы и не жить.
Надо только меньше пить.
Надо только меньше пить
И не бояться никого.
Если очень захотеть -
Можно дуб перепугать.
Если ОЧЕНЬ захотеть,
Можно в небо улететь.
Можно думать, как медведь.
Но не надо громко петь.
ДРОНТ
Говорят, их больше нет.
Говорят, что истребили.
Говорят, их много было.
Истребили все равно.
Если будешь в жизни - дронт,
Непременно истребят.
Если хочешь как-то жить -
Дронтом можно и не быть.
Можно быть, конечно, дронтом.
Если жизнь не дорога.
ПОХОД
- Вперед! Вперед! - кричали черепахи,
И раки быстро строились в ряды.
И не скрывали гордые макаки
Свои патриотичные зады.
Вперед! Вперед!
И прямо, и в сторонку.
Куницы зябко кутались в меха.
Наутро только храброму цыпленку
Посмертно дали званье
Петуха.
ВОРОБЬИНЫЙ СЫЧИК ПИШЕТ ДОМОЙ
Здравствуй, мама.
Все нормально.
Не печалься, не тревожься ни о чем.
Все, что надо, нам приносят.
Делим сами.
Думал - хуже.
А мы неплохо здесь живем.
Мы сидим в одном вольере -
Пестрый дятел, два баклана,
Чижик, стрепет и чирок.
Чижик Вася - славный малый.
С ним неплохо даже можно
почирикать вечерок.
Тут за нами наблюдают.
Все ходил один юннат.
Он давно надоедает,
Гнусный маленький примат.
Говорит, что надо строить
Коллективное гнездо.
Что кормить нас надо сеном.
Чтобы было молоко.
Он хотел поставить опыт,
Центнер силоса пригнал.
Два баклана очумели,
Дятел в обморок упал.
Силос вывезли на ферму
И юнната тоже что-то не видать.
Нам три дня лечили нервы.
И почистили вольер.
И даже дали полетать.
А теперь мы отдыхаем.
Но опять придет какой-нибудь юннат.
Изучают, приручают,
Падаль кушать приучают -
И про небо говорят.
А какое уж тут небо.
Сам-то он вон вышел из-под куста.
И жилплощадь себе мерит
Меркой бывшего хвоста.
Мне сказал недавно филин,
Что болота осушают
И повсюду перекрыли водопой.
Напишите, как живете.
Ну, живите, не скучайте.
Не забуду степь родную,
Не забуду лес родной.
***
Спасите хлебного комарика!
Он заплутался без фонарика.
Ему решить вопрос питания
Не позволяет воспитание.
В итоге общего развития
Он стал врагом кровопролития.
Воспитан в духе уважения,
Он подыхает без движения.
И вместе с диким одуванчиком
Он подыхает под диванчиком.
Спасите хлебного комарика...
ЛАВАНДА
У лаванды нет души.
Только трепет, только кожа.
У лаванды нет души.
Не ищи.
У лаванды нет души.
Только свежесть.
Ну и что же.
У лаванды сердца нет.
Ну и что.
У лаванды нет души.
И не требуй понапрасну,
Горицвет мой, горицвет,
Три листа...
У лаванды нет души -
Все равно она прекрасна.
Все равно она жива,
и не проста.
